Скачать книгу Беннет Джон Драматическая Вселенная т 2

"Драматическая Вселенная" первоначально планировалась как один том в двух частях; первая должна была быть исследованием Единства в естественном мире, вторая - поиском Гармонии в мире ценностей. Я полагал, что способ гармонизации двух великих сфер - Факта и Ценности - может быть найден путем расширения традиционной четырехмерной пространственно-временной системы координат привлечением еще двух измерений, или степеней свободы. Такое расширение казалось мне присущим самой природе нашего опыта. Без него было бы невозможно разрешить старый конфликт свободной воли и детерминизма и примирить доверие к универсальной значимости естественных законов и веру в реальность Сверхъестественного.

Из этих претенциозных, но ограниченных начинаний предприятие выросло в поиски цели человеческой жизни на земле. Часть содержания перешла в книгу, которую я написал об учении и методе Гурджиева. Пришли новые прозрения, и объем материала, подлежащего изложению, вырос настолько, что уже не мог быть представлен в пределах одного тома. Поэтому было решено, что сначала будут опубликованы "Основания естественной философии". Этот том появился в 1937 году и состоял из двух книг: первая была посвящена "Основаниям", а вторая - "Естественным наукам". Основными инновациями I книги были трактовка категорий факта как последовательности, восходящей от абстрактного к конкретному, и замена картезианского дуализма материи и ума триадой Функции, Бытия и Воли как основными элементами всего опыта. Основным достижением II книги было систематическое развертывание шестимерной геометрии и ее применение к феноменам динамики, физики, химии и биологии. Систематизация естественных наук осуществлялась с помощью тройственного деления материала на гипономный, или физический; автономный, или живой; и гиперномный, или космический, миры.

Изучению ценностей должен был быть посвящен Второй Том, который должен был выйти в 1958 году. Различные причины - в особенности, открытие Субуда и обязательства, которые я принял на себя в отношении его распространения по всему миру, - отсрочили окончательное завершение на три года. За это время мое понимание всей проблемы значительно изменилось, отчасти благодаря моему опыту Субуда, отчасти благодаря постепенному прояснению интерпретации многочленных систем.

Материал вновь значительно увеличился. Стремясь укрепить мои заключения ссылками на работу других, я перегружал рукопись цитатами, часто затемняя собственную мысль. Предпринимая последовательную переработку, я исключил все, кроме скупых отсылок к авторитетам, стремясь одновременно сформулировать свою позицию проще, чем я делал это в Первом Томе.

Попав в печать, рукопись заняла более восьмисот страниц - объем, невозможный для одного тома. Более того, изучение ценностей, ведущее к изложению Космической Драмы на шкале Универсального Существования, оказалось темой, очевидно достаточной для самостоятельной книги; это составляло около половины материала.

Поэтому мы с издателями пришли к соглашению разделить книгу и опубликовать сначала "Основания Моральной философии" в качестве предлагаемого Второго Тома. Это потребовало новой переработки.

Подготавливаемый сейчас Третий Том будет опубликован с подзаголовком "История и Гармония". В этой последней книге "Драматической Вселенной" я развиваю систему ценностей, основанную на последовательности двенадцати категорий, более полно используя свойства многочленных систем. Понятие Гармонии выдвигается в качестве универсального Качества, посредством которого абстрактное развивается в конкретное, и в котором содержатся значение и цель всего существования.

Эти понятия затем применяются сначала к изучению истории - в частности, истории человечества, - а затем к рассмотрению человеческой судьбы, как индивидуальной; так и в обществах. Работа кончается попыткой предсказать будущее развитие человека как существа, которому предназначено войти в условия Коллективного Сознания, в котором человеческая раса обретет Универсальную Индивидуальность и осознает, что ее задача выходит за пределы земной сцены и что она предназначена сыграть свою роль в Космической Драме.

Во Втором томе мы переходим из Сферы Факта, где все познаваемо, в Сферу Ценностей, где ничего не может быть знаемо и где мы должны опираться на способности иные, нежели чувственные восприятия и интеллектуальные конструкции, чтобы наши исследования были плодотворными. Слово "должен" не выражает элемента знания: его значение не дано в чувственном опыте, или в какой бы то ни было интеллектуальной конструкции; и все же это слово и все, что с ним связано, не менее важно, чем слово "знать". Действительно, если мы тщательно рассмотрим ситуацию, мы обнаружим, что долженствование появляется первым. Какое значение имеет, что мы знаем или чего мы не знаем, если нет некоторого действия, которое мы должны или не должны предпринять вследствие этого?

Все связанное со словом "должен", принадлежит к области моральной философии, как все, связанное со словом "знать", принадлежит естественной философии. Моральная философия отличается от морали тем, что ее задача - поместить слово "должен" в контекст связной и всеобъемлющей картины мира. Это тесно связано с целью, которую я поставил перед собой при написании "Драматической Вселенной" - показать, что мы можем надеяться дать себе более полный и последовательный отчет о значении и цели существования человека на Земле, чем это было возможно до последних успехов естественных наук, исторических исследований и человеческой психологии. Одно из заключений, к которым я пришел, состоит в том, что мы должны считать человеческую расу, существующую сейчас на земле, одной из ранних стадий развития к подлинному человечеству. Может быть, человечеству понадобится еще один десяток миллионов лет, чтобы достигнуть зрелости. Если это хотя бы приблизительно верно, то из этого с неизбежностью следует, что наше знание о Вселенной и о человеческом предназначении должно быть еще очень ребяческим сравнительно с тем, к чему мы, в конце концов, должны придти. Кажется, что мы движемся быстро, и есть смельчаки, которые верят, что в течение нескольких поколений основные секреты космологии будут раскрыты. Я приходу к совершенно другому заключению: кажется более вероятным, что в течение следующего тысячелетия мы начнем осознавать глубину нашего невежества относительно Вселенной и ее тайн.

Один из обозревателей, обсуждая Первый том "Драматической Вселенной", писал, что всякая попытка всеобщего синтеза человеческого знания преждевременна. Прогресс в любой области здания - исключая моральную философию - столь стремителен, что любая всеобъемлющая теория рискует стать устаревшей прежде, чем она станет известной. Все это верно; но все же мне кажется, что мы не можем основывать наше отношение к Факту на зыбкой опоре научных открытий, а наше отношение к Ценности - вообще ни на чем или, в лучшем случае, на картине мира давностью в несколько тысячелетий.

Основная причина, по которой я взял на себя смелость предпринять универсальный синтез, состоит в убеждении, что далеко идущее упрощение и прояснение материала достигается благодаря изучению свойств многочленных систем. С каждой такой системой связаны свойства, которые могут быть обнаружены в системах с меньшим числом элементов. Если мы употребляем слова в контексте неподходящей системы, они теряют свое значение.

Кажется, что чем более богато и значимо содержание опыта, тем большее число различных свойств и особенностей необходимо для его выражения.

Метафизика для некоторых - закрытая книга, для других - сомнительное и устарелое упражнение. Большинство трудностей и недостатков метафизического мышления произошли от попыток сделать невозможное: свести конкретный опыт к терминам, непригодным для его выражения. Например, убежденный монист не должен употреблять слово "различие" или говорить, что Реальность Единого должна противопоставляться иллюзии многого. Различие и противопоставление имеют значение только в двучленных системах. Но убежденный дуалист не должен обсуждать отношения, потому что отношение имеет значение только в трехчленной системе. Математики хорошо знают, что слово "порядок" имеет значение только в четырехчленных системах; и вместе с тем они иногда удовлетворяются философским дуализмом, в котором, строго говоря, следовало бы отрицать "порядок" как бессмысленное слово.

Если мы научимся связывать значение некоторых ключевых слов - таких как "целостность", "различие", "отношение", "порядок", "потенциальность" - с соответствующим типом системы, метафизическое мышление утратит многие связанные с ним опасности. Более того, при этом мы обнаружим, что конкретность нашего опыта сохраняется и мы больше не чувствуем себя всматривающимися в мир, наполненный призрачным мерцанием бесплотной Абстракции, которой не может избежать статичный Абсолют, сколь бы богато он не был населен явлениям. Эти вещи важны для нас, потому что опасно искать убежища от давления жизни в абстракциях, когда духовные реальности зовут нас к себе. Абстракция - это разделение; конкретность - это единственный истинный путь к единению. Многие полагают - и я тоже твердо верю в это, - что человечество выходит из эпохи разделения и входит в период, когда основной нашей заботой будет искать, как мы можем жить вместе на этой планете как единое человеческое общество. Мы чувствуем, что происходят большие перемены, но у нас все еще нет связной картины мира, которая создавала бы контекст для новой, "всемирной" морали, способной руководить нами в будущем.

Этот том "Драматической Вселенной" является плодом сорокалетних исследований в течение половины которых, начиная с 1939 года, я делал много попыток сформулировать эту картину в словах. Более десяти лет прошло с тех пор, как вариант этой книги был передан издателям и был подписан договор на публикацию. С тех пор книга была переписана шесть или семь раз, и я должен сознаться, что я менее удовлетворен ею, чем когда-либо. Снова и снова я спрашивал себя, не лучше ли отказаться от этого абсурдного предприятия. Абсурдность состояла в требовании, которое я поставил себе о самого начала: охватить, несколько это в моей власти, тотальность человеческого опыта. Мне казалось, что накопление знания во всех областях научных, исторических и гуманитарных исследований никогда не может само по себе привести к их объединению в единой картине мира.

Мысль, как мы ее знаем - это инструмент анализа, а не синтеза. В применении к человеческим проблемам она ведет скорее к разделению и конфликту, чем к соглашению и пониманию. Мне кажется, что возможность нового синтеза основана на правильном понимании многочленных систем, начиная с триады, но это требует готовности отказаться от логической связности и пуститься в плавание по морям, в которых пошел ко дну не один хороший корабль.

Схема этой книги начала вырисовываться в 1931 году, но вскоре я обнаружил, что не был тогда готов к выполнению этой задачи. Только в 1941 году, в начале войны, я всерьез приступил к этому проекту; в это время я встречался с группой друзей-исследователей, читал им части рукописи и перерабатывал ее под воздействием их замечаний. Эта работа продолжалась в течение нескольких лет, и мы приобрели некоторое искусство в применении многочленных систем.

Второй том посвящен изучению многочленных систем вплоть до пентады. От Воли как триады и Бытия как тетрады мы приходим к постулированию Духа как источника и свершения потенциальностей, связанного, следовательно, с пентадой. Осознание того, что свершение потенциальностей всегда и необходимо рискованно, ставит нас перед лицом Космической Драмы. В Третьем томе мы перейдем в Сферу Гармонии и ее реализации в Истории. Работа заканчивается применением полученных результатов к личным и социальным проблемам, которые возникают из двойственной природы человека как актуальной Самости и потенциального индивидуума.

Я уже упоминал о большой помощи, которую я получил при написании этой книги благодаря терпению моих коллег по Институту сравнительного изучения истории, философии и наук. Они не только слушали чтение рукописи много раз, но также читали и обсуждали наброски и многочисленные варианты. Я получил особенно большую помощь в течение 1942-1950 годов от мисс Кэтлин Мерфи, мистера Роулда Канни и мисс Хильды Фильд. Между 1950 и 1956 годами среди многих помощников мне хочется упомянуть мистера Кристофера Бейнза и мистера Бриана Кука, из которых последний посвятил год критической проработке рукописи. На всех стадиях я получал значительную помощь миссис Э. и мисс Джун Сори-Куксон, несколько раз прочитавших рукопись. Мистер Хъю Хокстан-Смит посвятил много времени перечитыванию и критике ряда глав. Я также благодарен за помощь многим, кто читал рукопись и делал замечания - в особенности его преподобию Н.Б.Хьюджу и м-ру Берри Салливену. Если этот том несколько яснее первого - этим я в значительной степени обязан критике и предложениям, полученным от них.

Наконец, я хочу выразить благодарность моим издателям; только тот, кто пытался написать монографию в неисследованной области, знает, как много опечаток приходится исправлять в корректуре, чтобы достигнуть какой-то степени верности. Я с трудом преодолел, искушение начать все сначала; моим основным чувством является изумление, сколь многое должно быть открыто человечеству и сколь велико наше невежество.

Тема этого тома - переход от знания факта как целого к реализации Ценности в Гармонии, превосходящей то и другое. Гармония не может быть простой, и она не может быть найдена в абстракции. Мы должны проникать все более и более глубоко в конкретность опыта и, чтобы не заблудиться в беспорядке несвязанных элементов, мы должны иметь руководящий принцип. Мы найдем этот принцип в последовательном обогащении нашего понимания при переходе от простых систем к сложным. "Системой" мы назовем модус опыта, обладающий характерным качеством, который не может быть сведен к более простым элементам. Таким образом, двойственность обладает качеством различия, которое не может быть сведено к единству. Во Введении мы начнем с очерчивания качеств, связываемых с системами, обладающими одним, двумя, тремя и большим числом независимых элементов.

Систему, следует отличать от классов.[2] Набор объектов, существ или идей, взятый безотносительно к каким-либо внутренним связям, называется классом. Понятие класса связано с тем свойством, посредством которого любой данный объект может быть признан либо принадлежащим, либо не принадлежащим данному классу. Так, например, все живые люди, имеющие рыжую бороду, образуют класс. Одно из основных свойств конечного класса состоит в том, что его члены могут быть перечислены.

На земле в данный момент находится исчислимое количество рыжебородых мужчин; то же справедливо относительно любого другого класса, исключая бесконечные классы, такие как число точек на прямой. При исчислении класса порядок счета безразличен, поскольку определение класса включает любые внутренние отношения, которые могли бы повлиять на результат.

Так, например, семья - это система, потому что представление о семье предполагает взаимную связанность. С другой стороны, "члены семьи" - это класс, потому что "членство" не предполагает внутренних связей.

Класс – это внешне определенный набор членов, а система - внутренне связанный набор элементов. Если система обладает более чем одним элементом, она зазывается "многочленной системой" и взаимная значимость элементов дает каждой системе характерное свойство или качество. Изучение многочленных систем состоит в описании свойств систем в целом, отличив от свойств, которые связаны отдельными элементами, из которых системы составлены. Один и тот же набор может рассматриваться и как класс, и как система. Так, например, элементы системы могут быть пересчитаны, и если не учитывать внутренние связи - как в представлении о "членах семьи", - система вырождается в класс. Может быть, например, класс из трех членов, и такой класс обладает свойством "троичности", общий со всеми другими классами подобного рода. Это называется подобием, и количественное числительное определяется как класс всех классов, подобных данному классу. Попросту говоря, это означает, что каждый объект в классе десяти может быть поставлен в соответствие объекту в любом из других классов десяти. Десять пальцев, десять дней, десять пенсов и любой другой набор из десяти может быть сосчитан таким образом, что один член каждого набора соответствует одному члену в другом наборе. Эта процедура не подразумевает структуры или связности внутри класса, она дает "чистое" число, которое не имеет никаких других свойств, кроме того, которое определяет класс из десяти членов. Теория количественных числительных, построенная в соответствии с исходной процедурой, оказывается ветвью логики и основанием математики. Возможно также иметь "упорядоченный" класс, или ряд - такой, как первые десять чисел. Он не является истинной системой, потому что в нем не принимается во внимание взаимная значимость элементов, кроме их порядка. Тем не менее, поскольку количественные числительные являются промежуточными между классами и системами, мы не можем считать различие между классом и системой вполне определенным.

Действительно, ни один актуальный класс не свободен вполне от внутренних связей; так что классы являются абстракциями, в то время как системы конкретны. Мы никогда не встречаемся в опыте с "чистым" классом; так же нельзя сказать, что мы имеем дело с "совершенной" системой. Это нисколько не умаляет важности изучения систем, поскольку их "качества" могут быть узнаны, даже если мы не можем изолировать как "идеальные элементы опыта". Эти качества образуют, ряд, который проникает все более и более глубоко в Сферу Ценности, и, следуя за ним, мы можем узнать нечто об истинной природе Космической Гармонии, в которой совершается человеческая судьба.

Свойства систем обычно изучаются с точки зрения их внутренней связности, но нет общего учения о системах, основанного на числе элементов, из которых они состоят. Это странно, поскольку философы всегда интересовались, есть ли фундаментальная числовая система в основополагающей структуре реальности. Вопрос может показаться незнакомым в этой форме, но его легко узнать в споре монистов с дуалистами или монистов с плюралистами. Этот спор касается вопроса, может ли быть Реальность сведена лишь к одному термину - Абсолюту, или есть два последних принципа - таких, как вещи и умы, дух и материя, поля и законы, Бог и Вселенная. Спор между теми, кто считает, что есть только Одна Воля, или Самость, и теми, кто полагает множественность воль, или самостей, есть также дискуссия о природе многочленных систем. Философы-диалектики, идеалисты, вроде Гегеля или материалисты, такие как Маркс, считают, что должна быть реальная независимость трех элементов, описываемых как тезис-антитезис-синтез. Субъективно-предикатная логика западной мысли подразумевает реальную значимость таких двучленных систем, как субстанция и атрибут, или качества и отношения. В любом случае система - монистическая, дуалистическая, триалистическая иди плюралистская - выделяется как первичная, а остальные рассматриваются либо как производные, либо как нереальные.

С тех пор как Парменид и элеаты показали с беспощадной логикой абсурдные следствия Абсолютного Монизма, философы вынуждены считаться с многочленными системами. Существовало, однако, сильное сопротивление против принятия того, что такие системы являются самой субстанцией реального мира. Говорится, что животные редко способны считать дальше двух; если это так, то кажется, что философы до сих пор остаются на животном уровне мышления.

В нашем веке двучленные системы классической логики потеряли то особое место, которое они занимали в течение более чем двух тысячелетий. Бертран Рассел писал: "Расширение субъективно-предикативной логики справедливо, поскольку оно происходит; но очевидно, что можно показать, что необходимо дальнейшее расширение, исходя из тех же самых оснований. Как далеко понадобится идти в ряду трехчленных, четырехчленных; пятичленных отношений, я не знаю. Но очевидно, что необходимо выйти за пределы двучленных отношений".[3] Я хорошо помню сильное впечатление, которое произвел на меня этот пассаж, когда я впервые прочел его тридцать лет назад. Сравнивая это с критикой учения об отношениях, принадлежащей Бредли[4], я чувствовал, что решение не лежит ни в бредлевском Абсолюте, ни в расселовском атомизме. Казалось неверным, что выход из дуализма может быть либо в отрицании реальности отдельных элементов, либо в следовании бесконечному регрессу, в конечном счете, эквивалентному глубокому скептицизму относительно ценности какой бы то ни было метафизики вообще.

Учение о логических типах указывает, что некоторые слова относятся не к элементам, а к системам. Например, единичный элемент может иметь качества, но не иметь отношений. Отношения - это свойства системы; и сначала может показаться, что любая многочленная система может представлять отношения. Легко видеть, что диада - то есть двучленная система - не может нести отношения. В платоновском "Тимее" это принимается как самоочевидное.[5] Тем не менее, интеллектуальная привычка, вызываемая формой индоевропейских языков, навязывает представление, что "соотнесенность" /relatedness/ может быть рассматриваема в качестве предиката - как "белизна" или "доброта".

Если соотнесенность - это свойство или качество, принадлежащее трехчленным системам, возникает вопрос, существуют ли другие свойства, характеризующие системы с различным числом членов. Один пример уже приводился: это свойство различия. Различие очевидно нельзя приписать единственному элементу; и так же очевидно, что оно характеризует диаду, или двучленную систему. Более того, различие всегда диадично. Если есть несколько элементов - А, В, С,D,Е и т.д., - мы можем сказать, что они все различны, только если каждая пара различна. "А" должно отличаться от каждого из элементов - В, С, D, Е и т.д., и так же все остальные. Таким образом, "различный "- это слово, которое имеет значение в применении к двучленным системам и только к таким системам. Более того, слово "различие" родственно некоторым другим различающим словам - таким как оппозиция, противоречие, конфликт, сила - которые, взятые вместе, описывают характерное качество диады.

Начав таким образом, мы можем задаться вопросом, есть ли какая-либо необходимость выходить за пределы трехчленных систем, или иначе: может ли все, что мы находим в нашем опыте, быть выражено в терминах свойств монад, диад и триад. Мы должны, следовательно, более подробно рассматривать характерное качество триады.

Начнем с различения реальных и фиктивных триад; последние - это, собственно, классы, а не трехчленные системы. Триада "отец-мать-ребенок" - это истинная система, потому что каждый из трех элементов вносит определенную характеристику в целое, которое не было бы полным, если бы хоть один из элементов отсутствовал или изменился. Отношение можно назвать "родительством", и оно существует только в трехчленных системах, где диада "мужчина-женщина" трансформирована в триаду "отец-мать-ребенок". Любое отношение может быть выражено как система из трех элементов. Если есть много элементов, связанных различным образом, качество отношения не может простираться более чем на три элемента, потому что любой четвертый элемент вносит некоторое качество, которое выходит за пределы простой соотнесенности.

Это приводит к трем правилам различения систем и классов, а именно:

1. Каждый элемент должен некоторым образом отличаться от каждого из остальных.

2. Элементы должны быть взаимно релевантны так, что каждый необходим для проявления характерных свойств остальных.

3. Число независимых элементов - это условие для проявления характерного качества системы.

Третье правило может показаться условным и не необходимым. Действительно, в случае отношений обычно говорят о трехчленных, четырехчленных отношениях - до любого количества "соотнесенных" элементов. Однако легко показать, что так же, как свойство "различия" всегда может быть сведено к диаде, так и "соотнесенность" всегда может быть сведена к триаде. Любая подлинная четырехчленная система обладает некоторым свойством, выходящим за пределы соотнесенности. Например, Рассел [6] утверждает, что порядок точек на линии требует четырехчленного "отношения", но слово "отношение" здесь меняет свое значение; здесь есть подлинное отношение "раньше - позже", требующее трех точек А, В и С. Если же речь идет о проявлении порядка на линии, необходимо дополнительное свойство "линеарности" и именно оно требует четырех точек - А, В, С, и Д - попарно. Линеарность - это свойство проективного пространства, которое является четырехчленной системой.

Качество порядка совершенно отлично от соотнесенности; оно не может быть сведено ни к /а/ простой тождественности, ни к /б/ различию, ни к /в/ трехчленной соотнесенности. Минимальное требование для порядка - две пары независимых элементов. Порядок более конкретен, чем соотнесенность - как соотнесенность, в свою очередь, более конкретна, чем различие. Абстрактный порядок бессмысленен; вот почему, например, порядок точек не определяется только лишь отношением "раньше - позже", но требует, кроме того, определения конкретного местоположения, локуса - такого, как линия.

Более обще можно сказать, что есть свойство, которое придает конкретность отношению и требует для всех своих проявлений четырехчленной системы. Это свойство может быть названо субсистенцией или "отношением, ставшим конкретным". Различие может быть проиллюстрировано переходом от родительства к "семье". Слово "семья" подразумевает совместность родителей и ребенка. Таким образом, мы можем говорить о разрушении семьи, но не может быть разрушения родительства. Это не потому, что родительство более реально, чем семья, а потому, что оно является не более чем отношением отца, матери и ребенка, которые не зависят от какого-либо элемента за своими пределами и не может, следовательно, измениться при изменении окружающих условий.

Можно возразить, что "семья" - это простая идея, не нуждающаяся в четырех элементах для своего проявления. Но это как раз пример смешивания одного модуса опыта с другим. Семья - это не такая же сущность, как человек: без родителей и ребенка, а также без их жизни вместе семья не существует. Достаточно убрать один из элементов и семья "разрушается". Более того, семья удовлетворяет правилам многочленных систем. Это не класс, потому что ее характерное свойство зависит от различия четырех элементов - отца, матери, ребенка и совместной жизни. Четыре элемента взаимно релевантны, все необходимы, и более ни один элемент не может быть добавлен без изменения семьи во что-то иное.

В общем, мы обнаруживаем, что все свойства, связанные с бытием или существованием, требуют четырех терминов для своего выражения. Относительность бытия, с ее различием большого и меньшего - это фундаментальный принцип порядка, посредством которого стратифицируется существование. Тетрада обладает градациями, которые не могут быть выражены менее чем в четырех элементах.

Посмотрим теперь, что происходит, если добавляется пятый независимый элемент. Вернемся к примеру семьи и предположим, что у одной из дочерей появляется поклонник, собирающийся на ней жениться. Это кажется угрозой разрушения семьи, но вносит также новые возможности, посредством которых семья может выйти за пределы своих ограничений. Новый, пятый элемент выводит на свет некоторые из потенциальностей, содержащихся латентно в системе. Дело в том, что потенциальность вновь более конкретна, чем простой порядок, но она не может быть выражена менее чем в пяти терминах. В геометрии порядок может быть выражен в четырех измерениях пространства-времени; потенциальность же требует пятого параметра. Это было показано Эддингтоном[7] и обсуждалось в разделе 1.2.7. данной работы.

Пять элементов системы, несущей потенциальности, выходящие за пределы просто порядка, или субсистенции, должны быть независимыми и все же взаимно релевантными. Таким образом, мы должны выйти за пределы четырехчленной системы, чтобы обнаружить живые свойства, несущие ростки свободы. Пентада - это порядок, чреватый потенциальностями за своими пределами.

Шестичленная система, или гексада, может рассматриваться как минимум, необходимый для описания полной конкретности события. События - это элементы или ингредиенты истории, и их нужно отличать от того, что просто случается, когда ничто не может быть признано более значимым, чем другое. Переход от ситуации, изобилующей потенциальностями, которую мы представляем пентадой, и конкретному событию – это заметный шаг. Необходимо удовлетворить ряду условий, чтобы событие могло произойти среди неопределенного потока универсального процесса. Событие подразумевает окружение, актеров с их отношениями, и особое противопоставление ценностей на различных уровнях. Без всех этих элементов "случающееся" лишено уникальности и значимости "исторического события". Нетрудно показать, что все элементы любого события могут быть сведены к шести независимым, но взаимно релевантным элементам. Из этого мы заключаем, что история в подлинном смысле, требует гексады.

От событий вообще к самодостаточным, "полным" событиям необходим следующий шаг. Это требует понятия ядра, или центральной значимой темы, конфликта влияний от высших к низшим уровням и полной системы внутренних и внешних отношений. Это дает всего семь элементов. Таким образом, гептада становится символом достаточности "события противостоящего всем событиям", или события как независимого элемента в тотальной системе существования.[8] В этом смысле гептада содержит центральную точку и три взаимно независимые диады. Есть много подходов к гептаде; и в этой работе мы не будем пытаться рассматривать их даже предварительно. Нам, однако, будет необходимо пользоваться свойством достаточности, характеризующим семичленные системы, там, где мы сталкиваемся с понятием или качеством независимой самодостаточной целостности. Мы также иногда будем сталкиваться с качествами, требующими восьми-, девяти-, десяти - и одиннадцатичленных систем; все они обладают важным характеристиками, но слишком сложны для анализа.

Мы не можем, однако, не говорить о додекаде, или двенадцатичленной системе, которая обладает особой важностью. Она может быть рассмотрена как сочетание трех и четырех элементов таким образом, что проявляется их взаимная релевантность. Поскольку триада ассоциируется с Волей, а тетрада с Бытием, додекада должна обладать свойством приводить Волю и Бытие к взаимной значимости. Это, по-видимому, одна из причин того, что додекада оказывается столь важной в систематизации человеческого опыта. Двенадцатичленная система обладает свойством Гармонии и является, следовательно, точкой кульминации или покоя в реализации конечных ценностей. Ряд многочленных систем не имеет, насколько мы можем сознавать, верхнего предела. Единственная система за пределами додекады, которую мы здесь рассмотрим, это система неопределенного числа взаимно релевантных элементов. Мы назовем ее "идеальным сообществом" /ideal society/ в отличие от псевдо-сообщества, элементы которого не являются ни полностью независимыми друг от друга, ни полностью релевантными друг для друга. Идеальное сообщество такое, что его члены различны и независимы и все же релевантны всем другим членам системы. Взаимная релевантность должна быть такой, что каждый из элементов вносит определенный вклад в характер всего сообщества как целого, необходимый и отличный от вклада каждого из других.

То, что мы редко выходим за пределы двучленных систем и обладаем лишь смутной интуицией относительно свойств более сложных, является указанием на ограниченность нашей способности к постижению реальности. В Третьей книге, составляющей этот том, мы рассмотрим свойства трех-, четырех - и пятичленных систем. В Третьем томе мы коснемся более сложных систем, в частности, гексады и додекады. Условия, при которых человечество, живущее на Земле, может направляться к идеальному сообществу, могут быть изучаемы с помощью результатов, получаемых благодаря рассмотрению более простых многочленных систем. Мы поэтому закончим исследование, которому посвящена эта книга, кратким рассмотрением идеального человеческого общества, основанного на структуре додекады, то есть Гармонии Бытия и Воли.

КНИГА ТРЕТЬЯ:

ЭЛЕМЕНТЫ ЦЕННОСТИ

ДИАДА - ФАКТ И ЦЕННОСТЬ

Во Второй книге мы ставили перед собой задачу свести все наше знание Факта в пределы немногих простых обобщений. Богатство знаний, накопленных естественными науками, неисчислимо, но все они согласуются с уверенностью, что жизнь играет фундаментальную роль во вселенной и является связующим звено между миром материальных процессов и миром космических целей. Поскольку мы, люди, принадлежим к миру жизни, наша роль также должна быть, в меру наших слабых сил, согласующей материальное и духовное царства.

Наш опыт содержит два элемента, которые кажутся несогласуемыми - Факт и Ценность; и действительно, их несовместимость является критерием их реальности. Все причины лежат в Сфере Факта, а все цели в Сфере Ценности. Между причиной и целью - глубокая пропасть, которая не может быть заполнена ни с одной из сторон. Это представление, нашедшее общее признание среди философов нашего века - один из наиболее обнадеживающих признаков времени. Но это - не окончательная точка зрения. Тот, кто стремится исполнить цели существования, должен стремиться к более глубокому пониманию, в котором Факт и Ценность гармонизованы и которое может управлять их деятельностью.

Различие между "я должен это сделать" и "последствия того, что мне не удастся это сделать, будут для меня неприятны" таково же по характеру, как различия между ценностными суждениями и фактическими утверждениями. Философ, начинающий с предположения, что каждое значимое утверждение должно относиться к фактам, может решить либо что оба предложения имеют одно и то же значение, либо что первое вообще не имеет значения. Тот же отказ от ценностей может быть применен к различению между "Эта статуя красива" и "я испытываю удовольствие, глядя на эту статую". В каждом таком случае мы сталкиваемся с вопросом, имеют ли значение утверждения, которые не могут быть сведены фактическим, и могут ли они быть истинными или ложными.

Этот вопрос - один из самых сложных среди тех, с которыми сталкивается человек, но именно он стоит сейчас перед нами. Мы не должны скрывать программу нашего исследования или его замысел, если мы можем привести его к завершению. Наша задача - выразить, в форме, которая может быть доверена опытом, убеждение, которое для большинства людей очевидно и неизбежно; что такие слова, как "цель" или "долженствование" действительно имеют значение, не сводимое к фактическим терминам; и что красота, добро и любовь - предельные элементы опыта, имеющее космическое значение, а не просто слова, служащие только для описания субъективных импульсов или психологических состояний.

Трудности начинаются, когда мы пытаемся различить "реальные" и "иллюзорные" ценности, потому что для разрешения вопросов, которые по предположению не фактичны, мы не можем опираться на критерии, применимые к фактам. Обратившись к истории человечества, мы можем видеть, что недоразумения относительно ценностей были, по меньшей мере, столь же частными и, как правило, значительно более губительными, чем несогласия по поводу фактов. Более того, недостаточно, чтобы наши утверждения относительно ценностей получили только интеллектуальное - то есть функциональное - одобрение. До тех пор, пока наше чувство ценности не войдет эффективно в наше бытие-сознание и нашу волю к действию, всякий разговор о ценностях - это flatus vocis , ничего не значащие звуки, как и утверждает логический позитивизм.

Для формулирования нашей программы полезно, если мы восстановим шаг за шагом, как мы достигли теперешнего положения. Мы взяли опыт - в самом широком смысле термина - как источник всего значимого знания. Он дан нам как бесконечная сложная совокупность элементарных событий, разнородных по содержанию, форме, масштабам, характеру и значимости.

Эта совокупность не только снабжает нас сырым материалом для всего нашего знания, но является также источником всего возможного понимания и содержанием всего возможного сознания. Ум человека не способен к постижению Опыта в его данной тотальности, и поэтому мы вынуждены осуществлять различные упрощающие абстракции, вроде тех, которые связаны с употреблением языка, и со всеми мыслительными процессами. Шаги абстракции делаются по большей части автоматически и бессознательно, без всякого понимания их значимости. Задача метафизики - обнажить природу этих основных, хотя и бессознательных актов ума. Мы обнаруживаем, что Опыт раскрывает ограниченный ряд основных элементов, которые каждый может распознать и осведомленность, о которых поэтому всем присуща. Эти элементы могут снабдить нас недвусмысленными терминами для обсуждения всех вопросов относительно факта. Они образуют упорядоченный ряд, который мы назвали "последовательностью категорий". Ниже они выписаны в таблице с указанием природы осознания, к которой каждая относится:

Рис.25.1. Последовательность категорий факта.

Слово "хилэ" нуждается в пояснении. Это материальное содержание всего опыта, поэтому она должна быть однородной и состоящей "из одного материала". Опыт, однако, не мономорфен, но раскрывает три различных модуса, которые мы назвали Функцией, Бытием и Волей. Функция - это все "происходящее" опыта, проявляющееся как познаваемый мир. Бытие - его "внутренняя объединенность", проявляющаяся как порядок и организация. Воля - это "способность быть", проявляющаяся как внутренняя и внешняя соотнесенность. Из этой первичной триады мы образуем три субъективные формы:

Знание - это область Естественной Философии, которой была посвящена Вторая книга. Оно было определено как упорядочение Функции.

Мы различили далее Факт и Ценность, что приводит нас к теме этой, Третьей книги.

Поскольку Факт и Ценность образуются из одного и того же тотального Опыта, они не могут быть отделены друг от друга. Действительно, изучение ценностей без предварительного систематического исследования фактов всегда оказывалось невыполнимым предприятием. Так, аристотелевская Физика предшествует Метафизике и Этике. Кантовская "Критика чистого разума" появилась раньше "Критики практического разума" и "Критики способности суждения". Эта процедура особенно необходима в наше время, когда огромный корпус фактов, установленных естественными науками, стал преобладающим фактором в человеческой жизни.

В качестве начального пункта нашего исследования мы предположим, что как Факт, так и Ценность соразмерны /co-extensive/ с Опытом. Ценность порождается в Факте и через Факт, но они всегда различимы. Факт может быть сведен к знанию, в то время как все ценности постигаются в не-когнитивном акте, который мы назовем Принятием /Assent /. Опыт обладает двойным динамизмом, актуализируясь как Факт и реализуясь как Ценность. Динамизм актуализации назовем Процессом, динамизм реализации - Историей. Это означает, что процесс становится историей, только когда он понимается как исполнение цели - то есть как гармонизация Факта и Ценности. Из этого следует, что Человека следует понимать как историческое существо. Изучение истории будет, поэтому, последней стадией нашего исследования, прежде чем мы попытаемся описать Сферу Гармонии, в которой согласуются Факт и Ценность.

Поскольку свойства Пространства и Времени таковы, что допускают только один род динамизма, становится необходимым расширить систему координат опыта, чтобы иметь возможность различать Процесс и Историю. Наше изучение Естественного Порядка уже показало, как может быть осуществлено это расширение. Есть два рода детерминирующих условий - внешние и внутренние. Внешние детерминирующие условия - условия Пространства. Пространство может быть трех родов: касающееся местоположения /скорость/, направления /сила и ускорение/ и вращения /спин и угловой момент/. Все, что существует, обладает Присутствием на основании различных сочетаний, допускаемых тремя свойствами пространства. Три внутренних условия - это Время /актуализация/, Вечность /потенциальность/ и Гипарксис /возвращение/. Одно из основных предположений в нашем изучении Факта состояло в том, что все шесть детерминирующих условий обладают одинаковым статусом. Все, что существует, имеет свой набор актуализации во времени, свой ряд гипархических возвращений и свой паттерн потенциальностей в вечности. Виртуальное состояние хилэ, в котором укоренен вечный паттерн, существует не в меньшей степени, чем актуальное состояние, посредством которого она участвует в событиях в пространстве и времени.

Мы видели в Книге II, что детерминирующие условия строго применимы только к унипотентным и бипотентным сущностям, ситуации которых могут быть сведены к геометрическим терминам. При подъеме по шкале бытия строгие различия между пространством и вечностью, временем и гипарксисом постепенно растворяются в более общем правиле "универсальной допустимости". Равным образом различие между Фактом и Ценностью является строгим, только когда мы хотим выражаться в точных фактических терминах или ищем "чистые" ценности, незатронутые материальным содержанием. Между этими крайностями должен быть промежуточный район, где возможен реальный опыт, который нельзя привязать к строго фактическому выражению, но который обладает лишь рудиментарными ценностными качествами. В это поле равно вовлечены и знание, и принятие.

Обращаясь к изучению этого промежуточного района, мы обнаруживаем разнообразную и интересную группу феноменов, в основном связанных с "невидимыми" элементами опыта - теми, которые в основном подлежат детерминирующим условиям вечности и гипарксиса. Поскольку они не являются актуализациями во времени, мы в целом будем называть их синхроническими феноменами, чтобы указать, что временные перемены не существенны для их действия. Принятие Ценности - это акт Воли, который может быть совершен только в состоянии сознания, допускающем различение "истинных" ценностей от ложных. Следовательно, изучению ценностей должна предшествовать попытка прояснить Законы Воли и Бытия. Эти законы не являются, строго говоря, законами Ценности, поскольку Ценность относится не к тому, что есть - даже в действиях Сознания и Воли, - а к тому, что должно быть. Ценность не регулятивна, а нормативна. Ценность не действует и не порождает действие, но из этого не следует, что такое принятие ведет к действию или реализации. Поскольку качество не сообщает нам, как его реализовать, мы должны пройти за него, в Сферу Гармонии, которая является местопребыванием Реального.

Нашим следующим шагом должно быть различение Актуализации и Реализации. Первая - это естественный процесс, посредством которого вселенная существует как функциональный механизм, вторая - историческое свершение цели существования. Таким образом, изучение Истории как Реализации Ценностей поможет нам лучше понимать человеческое предназначение. За Историей находится источник, из которого происходят все ценности; последняя стация нашего исследования поведет к изучению Сферы Гармонии, которая делает возможным проявление /emergence/ Реальности как Свершения во всей Вселенной Воли Бога.

Двенадцать категорий Факта не имеют ценностного содержания и не должны его иметь, поскольку ценностям нет места в естественной философии. В природе нет добра, в ее законах нет красоты, а в ее актуализациях нет обязанностей, естественный порядок есть то, что он есть; и, несмотря на гигантскую шкалу величин и длительностей внутри миров, - это факт, который существует и может быть знаем, а не ценность, которая дает значение и цель нашим жизням. Если бы мы располагали достаточной умственной силой и могли жить достаточно долго, мы могли бы надеяться свести все феномены в пределах возможности нашего восприятия и объяснить, таким образом, все формы и функции и их взаимоотношения. И все же осталось бы несказанным все, что для нас наиболее важно. Действительно, мы бы не дали никакого объяснения самому тому импульсу, который толкает нас на поиск значения и цели в Существовании, не удовлетворяясь прояснениями его законов. На всем протяжении Первого тома этого исследования мы не имели случая употребить слово "любовь" вплоть до последних страниц; однако если бы это слово не имело значения, не стоило бы жить. Неустранимый элемент ценностей в опыте несет на себе бремя всего, что значит для нас что-либо; и поэтому мы должны попытаться - как бы это ни было трудно - построить Систему Ценностей, согласующуюся, с одной стороны, с Системой Факта и адекватную, о другой стороны, нашей глубокой потребности в руководстве и практическом упорядочении нашей жизни на Земле.

Первое требование не менее настоятельно, чем второе. Мы не должны принимать никакую систему ценностей, если она не укоренена надежно в естественном порядке. Это значило бы рисковать впасть в дуализм материи и духа, неприемлемый как по причине его неубедительности, так и в свете истории его неудач. Ценности должны спонтанно возникать из естественного порядка, а не быть отдельными от него, поскольку эти две сферы должны быть гармонизованы в Реальности - всеобъемлющей и полностью удовлетворяющей нас.

Факты и Ценности - это опыт различного рода. Ни те, ни другие не даны нам непосредственно, и мы достигаем их различными путями. Эти пути расходятся; иногда кажется, что существует конфликт между Законами Факта и Сужениями Ценности. Как мы увидим позже, сам этот конфликт показателен для Ценности и не принадлежит, строго говоря, Сфере Факта. Кажущаяся возможность конфликтов в Сфере Факта объясняется тем, что мы привносим свои Суждения, в научную деятельность, сводящую феномены к фактам. Но, подходя к самим ценностям, мы не должны пытаться "свести" несводимое. Опыт Ценности, сведенный к "фактам" - это то же, что соль, потерявшая свою соленость, которую можно лишь бросить под ноги. Но не менее справедливо, что интуиции Ценности, несистематизированные и оставленные в беспорядке нашего непосредственного опыта, не могут дать нам средства упорядочения нашего непосредственного опыта и нашей жизни или ответить на наши предельные вопросы.

В прошлом философы стремились систематизировать ценности почти исключительно с точки зрения человеческого опыта и в рамках ограниченных земных представлений. Поскольку изучение Факта привело нас к принятию однородности нашего человеческого опыта со всяким другим опытом, мы едва ли можем надеяться удовлетворительно объяснить ценности, не показав, что они, по крайней мере, равно-объемны со всем опытом. Поспешное и опасное мегалтропическое заключение, к которому приходят почти все моралисты - христианские, мусульманские, индуистские или буддистские, - состоит в том, что только человек среди всех конечных творений способен к ценностному опыту, и, потому, только он значим во Вселенной. [9] Когда Кант утверждает, что метафизика занимается Богом, Свободой и Бессмертием, ни он, ни его критики не сомневаются, что он имеет в виду человеческую свободу и бессмертие человеческой души. Когда Бозанкет писал: "Вселенная с высшей точки зрения, занята конечными существами, местом создания души"[10] - он не скрывал своего убеждения, что это касается человеческой души.

Сбросив оковы антропоцентрической космологии - в частности, уловив спрятанные глубины вечности и гипарксиса, - мы получаем возможность найти систему ультимативных ценностей, проявлявшихся спонтанно. Увидев, как потенциальное связано с актуальным посредством повторения, мы можем надеяться также, что будем в состоянии увидеть, что мы должны делать, чтобы реализовать наши потенциальности.

Здесь возникает несколько вопросов. Не является ли "ценности" ничем иным, как паттерном потенциальностей, напоминающим платоновские идеи.

Не являются ли "факты" просто копиями вечных ценностных моделей? Можем ли мы надеяться, что старые схоластические проблемы реальности универсалий ante res, post res and in rebus могут быть разрешены с точки зрения вечности, времени и гипарксиса?

Мы должны попытаться ответить на эти вопросы, прежде чем двигаться далее. Нужно заметить, во-первых, что все они относятся к знанию; во-вторых, что не все знание - одного рода. Различия же сводятся к тем, которые были предположены между рациональным и эмпирическим: между mundus intellegibilis и mundus sensibilis.

Различия в нашем знании Факта возникают из стратификации Существования. Знание Гипономного мира отлично по роду от знания Автономного мира. Знание жизни отлично по роду от знания о существовании за пределами жизни. Каждая из двенадцати категорий направляет внимание к модусу знания, отличному от остальных, поскольку оно относится к разным уровням Существования. Сумма различных знаний, гипотетически достижимых посредством детального изучения двенадцати уровней Существования будет всей Фактической истиной. Но истина, изучаемая таким образом, не будет ни однородной, ни исчерпывающей. Не сумев увидеть полиморфический характер факта и истины, философы были вынуждены слишком сузить границы естественных наук и, вследствие этого, принимали вопросы Факта за вопросы Ценности и наоборот. Известный пример того, что можно назвать ошибкой фактуализации ценностей или, как ее обычно называют, "ошибкой натурализации", является предположение, что некоторый род фактического знания - как, например, "доказательство" сохранения человеческой личности - может укреплять или изменять наше чувство ценностей и даже влиять на религиозные верования. В лучшем случае такие "факты" могут снабдить нас данными для лучшего понимания времени, вечности и гипарксиса. Они, действительно, могли бы показать нам, как согласовать кажущиеся противоречивыми теории - восточные и западные - относительно телесной реинкарнации и телесного воскресения, показывая, что ни то, ни другое не может быть понято без представления о возвращении /recurrence/. Но даже если это будет достигнуто, мы ни на шаг не приблизимся к пониманию того, почему мы должны прожить свою жизнь так, а не иначе.

Косвенным результатом исследования естественного порядка, предпринятого во Второй книге, было подтверждение предположения, что нет различия в статусе существования между невидимыми потенциальностями, или виртуальными состояниями вечности, и видимыми событиями, или актуальными состояниями во времени. Статус гипархических повторений установить труднее, но с фактической точки зрения кажется, что все повторения тождественны, ценности, следовательно, могут возникнуть только посредством некоторого механизма выбора, который наделяет один элемент в общей ситуации статусом, хотя и неотличимым от остальных в факте, но отличающимся от них в ценности. Мы должны, следовательно, искать некоторое свойство, общее всему опыту, которое совместимо с

- и все же является чем-то большим, чем все они, и независимым от них. Чтобы поместить ценности в истинную перспективу, мы должны, прежде всего, признать, что во всем опыте есть феноменальный элемент, который всегда может быть сведен к факту. То, что мы знаем как Факт, есть весь процесс во вселенной, управляемый 3аконом. Если мы твердо решили искать особое качество Ценности, мы должны полностью признать фактический характер вечных потенциальностей - включая потенциальности высшего порядка, посредством которых вселенная оплодотворяется паттерном Автократической Силы. Даже гипархическая регуляция существования и согласующая роль жизни сами по себе не показательны для Ценности. Задачи сознательного индивидуума и творческая деятельность звезд известны как факты: но мы не можем только на основании знания решить, имеют ли они какую-либо ценность. Фундаментальное положение остается не поколебленным: ценности всегда отличимы от фактов и никогда не могут быть сведены к фактическим терминам. Ни величина, ни всеобъятность, ни даже творческая способность не достаточны сами по себе, чтобы наделить опыт качеством ценности.

аша проблема может быть теперь обрисована яснее. Мы долины выполнить в Сфере Ценностей задачу, соответствующую упорядочению факта в тотальной данности опыта. В непосредственности данности нет ни фактов, ни ценностей. Мы имеем проблеск Бесконечного Целого, полную значимость которого мы никогда не можем постичь. Мы принимаем ценности посредством сопереживающего / empathetic discrimination/ различения, которое имеет свою собственную методологию. [11]

Если ценности не находятся ни в том, что есть, ни в том, что может быть, ни даже в приспособлении одного к другому - они должны состоять в качестве, которое свободно от детерминирующих условий. Почти всегда признается, что такоё качество есть и, более того, что оно проявляется различными путями как "цель", "обязательство", "нужда", "свобода", или как "красота", "добро" и "истина". К сожалению, подобные термины часто употребляются без должного внимания к трудности в их определении - трудности, которая возникает как раз потому, что они принадлежат к тем областям опыта, которые никогда не могут быть сведены к знанию.

Мы должны различить все, что может быть постижимо как материал и, следовательно, является Фактом, и нематериальными качествами, которые являются источниками Ценности. Мы назовем первое Существованием /Existence /, а второе - Сущностью /Essence/. Существование - это тотальность всех возможных состояний хилэ; слово "возможный" здесь означает "удовлетворяющий детерминирующим условиям Времени, Пространства, Вечности и Гипарксиса".

Сущность - это паттерн всех качеств, которые дают значение и цель всему опыту - человеческому, до-человеческому или сверхчеловеческому.

Более определенно Сущностью мы назовем свойство, находящееся в каждом целом - быть собой и ничем иным, кроме себя. Это свойство - нечто много большее, чем гегелевское "чистое" бытие, потому что оно наделяет целое, или сущность / entity / [12] возможной реальностью, исполнение которой не гарантируется. Под Существованием мы понимаем свойство участия в мировом процессе. Это также много больше, чем "просто" функция, поскольку это помещает рассматриваемое "целое" на определенный уровень бытия и наделяет его местом в универсальной схеме.

Все, что существует, есть Факт; и все, что не есть Факт, не существует. Ценность не "существует", но она проявляется /emerges /[13] в Существовании и посредством Существования как качество, которое само по себе есть составная часть Опыта. Более того, ценности, поскольку они действительно проявляются, становятся темпоральными не в меньшей степени, чем они вечны. Они также становятся связанными с пространством и повторяются в соответствии с гипарксисом.

Далее, мы можем понять что-то о происхождении ценностей, рассмотрев предположение - истинность которого очевидна каждому и может быть установлена количественными методами естественных наук, - что потенциальности, содержащиеся в паттерне, всегда превосходит возможности их актуализации.[14] На основании этого можно сформулировать фундаментальное утверждение, связывающее Факт и Ценность:

Существование беднее по содержанию, чем Сущность.

Из этой диспропорциональности происходит дисгармония, которая может найти согласование только в гипархическом свойстве повторения. Это согласование состоит в сохранении потенциальностей, которые не актуализированы, так что всегда обеспечивается равновесие существования Вселенной. То, что существует, всегда меньше того, что могло бы существовать, но баланс восстанавливается квази-бесконечным повторением существования, которое возмещает квази-бесконечное содержание существования. Тем не менее, само по себе повторение не дает возникновения ценностей, поскольку это последнее никогда не может полностью содержаться в пределах ограниченности Факта.

Прежде чем попытаться прояснить эти два чрезвычайно сложных понятия - Сущности как возможности быть реальным и Существования как "участия в мировом процессе", - рассмотрим бегло раннюю историю философии, где идеи подобного рода постоянно были источником недоумения и споров.

Убеждение, что для того, чтобы понять нашу судьбу, мы должны выйти в наших исследованиях за пределы существования, было ясно сформулировано Аристотелем в первых главах "Метафизики". Он рассматривал метафизику как учение о "чистом бытии", / to ontos on /, что может быть переведено: то, что - уже посредством бытия - есть. Коллингвуд считает, что Аристотель ошибался, полагая, что может быть наука о чистом бытии, поскольку оно лишено атрибутов и непознаваемо; вместе с тем он утверждает, что может быть истинная метафизическая наука, занимающаяся основаниями или предпосылками естественных наук.[15]

Принимая выводы Коллингвуда, мы не согласимся с доводами, которые он приводит. "Чистое бытие" не может быть объектом научного исследования не потому, что оно лишено атрибутов, но потому, что его бесконечно изменяющееся содержание никогда не может быть сведено к факту.

Поиски основы самого Бытия гораздо старше аристотелевской "Метафизики". Возможно, что одна из самых ранних абстракций, произведенных человеком - различение активных и пассивных сил природы. В самом человеке есть две природы: статическая и динамическая. В соответствии с относительным преобладанием одной из них люди имеют естественную тенденцию интерпретировать весь опыт в терминах статического Бытия или же с точки зрения динамического Становления. Понятие вечного противостояния покоя и двоения выражено в Гимне Творению санскритских Вед и в еще более древней шумерской мифологии. Оно было развито в великие космологии в Египте и Вавилоне и достигло ранних греческих философов как весьма древняя проблема. Парменид постигал основу всего опыта как неподвижное Бытие: сам опыт тождествен с Бытием. Это, по-видимому, противоречит утверждению, что опыт раскрывается не только в Бытии, но также в Функции и Воле как в трех независимых элементах. Равным образом динамизм гераклитовского pantarei, "все есть становление", - по-видимому, противоречит точке зрения, что Бытие не есть становление.

Платон понимал, что нельзя ни полностью принять, ни совершенно отвергнуть ни одну из этих точек зрения, и пытался согласовать их в учении об Идеях. Стало общим местом непонимание, что же хотел сказать Платон этим учением; и исторически случилось так, что его ученики отказались от этого учения. Кажется по меньшей мере вероятным, по "Пармениду", что Платон рассматривал идеи как посредники между единством Бытия в его статической сущности и множественностью и разнообразием частностей в их бесконечном Становлении. В "Тимее" eide (идеи) сами являются универсалиями, посредством которых Творческий Разум "мыслит" мир, вводя его в существование непосредственно в случае небесных тел и опосредованно в случае земных сущностей, таких как человек, животное или вещи.

Eideauta katauta, то есть сущностные идеи, включают огонь, воздух, воду, землю, небесные тела, человека и различные виды животных и растений. Каждая конкретная сущность / entity / является неполной проекцией вечной Идеи в ограниченное существование в пространстве и времени.

Может показаться из этого, что Сущность, как мы ее определили, ничто иное, как платоновская eidos (идея), а Существование - множественность частных живых и неживых вещей. Именно потому, что такая ошибка возможна, было необходимо упомянуть платоновское учение об идеях. Различие тонко, но очень важно. Позже нам будет необходимо развернуть иерархию Бытия в соответствии с Эссенциальными Классами.[16] Понятие эссенциального класса, несомненно, имеет связь с платоновской идеей, в особенности с тем, как это учение развито им в "Тимее". Тем не менее, сама Сущность, как отличаемая от Существования, не то же самое, что род или класс, для которого данный индивидуум есть несовершенный или неполный представитель.

Различие между Сущностью и Существованием становится яснее у философов-схоластов, в особенности у Фомы Аквинского. Здесь есть опасность путаницы в языке, потому что Фома рассматривает Существование как реализацию Сущности посредством акта Воли. Мы понимаем реализацию и актуализацию как совершенно различные и взаимно дополнительные динамизмы. Мы не можем выразить свою точку зрения, пока не рассмотрели природу Воли и Бытия в их связи с соотнесенностью и порядком. Различие Сущности и Существования хотя и необходимо, но недостаточно для объяснения природы Самости и Индивидуальности.

Изучая философов, можно проследить историю спора о Сущности и Существовании у схоластов, скептиков, идеалистов и прагматиков до его кажущегося разрешения в экзистенциализме в одном направлении и в монистическом идеализме - в другом. Поскольку ни одно из этих разрешений не оказалось удовлетворительным, это возвращает нас к начальному пункту - опыту. Мы должны, следовательно, вернуться к различению, проведенному в Первой книге, между двумя парами противоположностей: Возможным и Невозможным как ультимативными противоположностями и Актуальным и Потенциальным - как более близкими нам. Начиная от Основы Бытия – по необходимости гипотетической, то есть лежащей за пределами всякого опыта, - мы можем постичь отделение возможного от невозможного посредством действия универсальных законов.

В пределах "возможного" осуществляется вторая дихотомия – потенциального и актуального - посредством детерминирующих условий. Это дает следующую схему:

Под законами мы понимаем то, что детерминирует само Существование, а условия мы относим к модусам, в которых Существование субсистирует. В соответствии с нашим определением Существования, все, что, возможно, существует как потенциальное или актуальное состояние хилэ. В Первой книге мы пришли к заключению, что Пространство. Вечность, Время и Гипарксис являются детерминирующими условиями именно потому, что они отделяют все возможные ситуации от тех, которые невозможны. Так, фраза "вчерашнее солнце поднимается завтра" описывает невозможную ситуацию; и мы признаем, что это так, благодаря нашему пониманию природы Времени. Необходимо также напомнить здесь, что детерминирующие условия понимались как Самоограничения воли, а не как регулярности вещи и не как различения Бытия. Теперь мы можем принять, что хотя невозможное не "существует" и не может существовать, это не то же самое, что вообще ничто. Напротив того, мы можем принять слово "Бытие" как обозначающее "все, что не есть ничто - как возможное, так и невозможное". Это нам дает нам возможность осуществить новое разделение, отличное от того, которое вело к Законам Системы Координат. Это дихотомия Бытия на Сущность и Существование.

Это разделение возникает, поскольку мы можем постичь Бытие либо как Источник, либо как Конец разделения возможного и невозможного. Это можно представить в следующей диаграмме.

Здесь слова Источник и Конец должны быть понимаемы вне их обычного темпорального контекста и рассматриваемы как вне-временные понятия. Мы можем постичь Основу Бытия как разделенную всюду на возможное и невозможное и порождающую таким образом множественность Сущностей / essence / как предел возможностей, различаемых либо актуализацией, либо потенциальностью. Таким образом, все существующее имеет свой конец в Бытии.

Эти два способа разделения Бытия взаимодополнительны и образуют замкнутый цикл, представленный на следующем рисунке:

На этой диаграмме мы представляем двойное понятие Инволюции - как схождения от Сущности в Актуальность - и Эволюции как восхождения от Существования к Духовности. Невозможное - это то, что изъято из круга Инволюции и Эволюции; оно находится за пределами ограничения и потому - за пределами знания. Мы можем, заимствуя схоластический язык, сказать, что невозможное не находится ultra esse, но оно лежит ultra percepi. Это не есть просто ничто, но оно не доступно всем формам опыта никаким способом, аналогичным человеческим чувствам и ментальным процессам.

Метафизика, в собственном смысле слова, занимается лишь предположениями, на которых основывается изучение Существования. Изучение Сущности принадлежит Сфере Ценностей; но ценности могут быть реализованы только посредством фактов. Теперь нам легко пояснять определение Сущности /an Essense / как способности объединять частный и уникальный паттерн возможностей, без требования, чтобы эти возможности актуализировались в соответствии со временем или реализовались в соответствии с гипарксисом. Сущности не являются ни возможными, ни невозможными - они находят свое место в пограничном районе, или на границе, где возможное сливается с невозможным.

О Сущности нельзя сказать ни что она существует, ни что она не существует. Реализация - это плод таинственного союза невозможного и возможного. Этот союз не только таинственен, но его результат рискован. Сущность, не использующая возможность реализации, лишается своих возможностей, и, в темпоральном смысле, "перестает" существовать.

Существование не подвержено риску столкновения с невозможным. Оно не может достичь Ценности, находящейся за пределами возможного, но оно также не может выпасть из Факта. Существование гарантировано от несуществования. Будучи актуализированным во времени или потенциальным в вечности, Существование защищено самими своими ограничениями от риска Сущности. Даже в своем гипархическом аспекте Существование – не более чем сохранение потенциальности посредством возвращения. Оно никогда не может освободиться от детерминирующих условий. Отсюда следует важное утверждение:

Ничто существующее не имеет само по себе способности измениться или модифицировать свою природу.[17]

Из сказанного не следует, что Существование необходимо статично. Может быть истинная эволюция Существования, но только под воздействием сущностных сил. В одном направлении Бытие входит в Существование, чтобы обрести существующий аспект Реальности. В противоположном направлении Существование поднимается к Бытию, чтобы обрести сущностное содержание Реальности. Поскольку человек находится посредине этих течений, мы можем усмотреть суть хайдеггеровского описания человека как "существа, находящегося впереди самого себя, уже брошенного в мир и оставленного здесь на смерть".[18] Тем не менее, фазу "впереди себя самого" нельзя правильно понять иначе как касающуюся эссенциального существа, которому угрожает невозможность реализации.

Человек, который фиксирует свое внимание на Факте, не осознавая риска, чувствует себя в субъективной безопасности и действительно находится в безопасности объективной. Ему нечего потерять, поскольку нечего обрести. Его существование и есть его гарантия; и поскольку его не касается Реальность, он не имеет эссенциального страха. Человек, который пробужден к своей сущностной природе, сознает также ненадежность своей ситуации, поскольку сам в себе он не имеет силы сделать даже первый шаг в направлении, которое ведет его от простого Существования к эссенциальной Реальности.

Рассматривая Сущность, как внутренне присущую возможность, а Существование - как внешне наложенное ограничение, мы можем проиллюстрировать это различение на примере из нашего человеческого опыта. Интеллектуальное полушарие человеческого мозга - естественный инструмент аналитического сужения, относящийся к внешним ограничениям Существования, в то время как эмоциональное полушарие больше приспособлено к синтетическим суждениям об эссенциальных ценностях.

Такая психологическая интерпретация Сущности и Существования может оказать значительную помощь, поскольку они могут быть средством введения в круг наших ментальных представлений идеи различения, истинное значение которого не может быть сведено к понятийным терминам. Мы должны, однако, быть осторожными и понимать, что это всего лишь иллюстрация, а не описание. Суждения ценности совершается посредством акта Воли, а не эмоциональной реакции.

Итак, мы можем описать Сущность как то, что не существует, но может совершать принятие Ценности. Существование - это то, что хотя и отделено от Бытия, компенсировано в обеспечении экзистенциальности как Факт. Сущность, как носитель Ценности нуждается в реализации в качестве Факта. Существование, как носитель Факта, нуждается в одухотворении как Ценность. Их взаимное свершение есть Универсальная Гармония, которая находится как в Истории, так и за ее пределами.

Поскольку, по гипотезе, ценности не могут быть представлены в шестимерной система координат фактического опыта, мы должны искать их не только за пределами ограничений пространства и времени, но также и за пределами ограничения вечности и гипарксиса. Это может быть постижимо одним из двух путей: либо мы могли бы принять субстанциональный дуализм факта и ценности, приписывающий их двум замкнутым друг для друга сферам реальности; либо мы можем расширить нашу схему измерений, постулировав седьмую степень свободы, допускающую запрещенные [19] трансформации единой субстанции хилэ. Разделение Реальности на Факт и Ценность вызывает даже больше возражений, чем раздвоение Природы на ум и материю; и нет необходимости вновь приводить аргументы 3-й главы или добавлять другие соображения, ведущие к отрицанию субстанционального дуализма. Само понятие многочленных систем исключает какой-либо ультимативный дуализм.

Седьмое измерение, последовательно связанное с шестимерным порядком Природы и тождественное ему по характеру, должно допускать трансформации, отличные по роду от трансформаций присутствия, актуализации, потенциальности, возвращения - и все же равноценные им. Это может спутать все результаты нашего исследования естественного порядка. Геометрический анализ [20] показывает, что там, где тождественность и разнообразие могут быть полностью представлены в шестимерной системе координат, добавление седьмого измерения приведет к "излишней спецификации": например, к сосуществованию двух или более состояний в одинаковых условиях. Это приведет к нарушению универсальных законов природы; но в таком расширении системы координат нет ничего нелогичного или абсурдного.

Рассмотрим следствия гипотезы, что сетка детерминирующих условий имеет семь степеней свободы. Они могут быть сформулированы следующим образом:

1. Ценности не отделены от фактов, но не могут быть представлены в шестимерной системе координат пространства, времени, вечности и гипарксиса;

2. Реальность обладает семью степенями свободы, в пределах которых могут быть представлены все ценности и все факты;

4. Седьмая степень свободы не имеет размерности, и не допускаются никакие трансформации на пространство-подобных или время-подобных измерениях Факта в седьмую степень свободы;

5. Все возможности могут быть представлены в шести измерениях; следовательно, седьмая степень свободы остается для представления невозможного;

6. Ценности - это невозможные состояния хилэ.

В этих шести предложениях мы определили схему представления, которая может быть названа "квази-геометрической", поскольку ее форма - геометрическое многообразие, содержание же несопоставимо ни с какими геометрическими наблюдениями.

Было бы интересно развернуть математическую теорию такой квази-геометрии с семью степенями свободы, из которых шесть - метричны, а одна - неметрична. Это потребовало бы специального исчисления, в котором неметрические свойства могли бы связаться с шестиместными наборами чисел. Однако это совершенно не входит в задачи нашей книги и упоминается лишь для того, чтобы подчеркнуть не-дуалистический характер схемы Факта и Ценности, которую мы принимаем. [21]

Мы не будем пользоваться терминологией семимерной квази-геометрии, а вместо этого будем говорить о Реализации как о неметрическом свойстве опыта, связанном с переходом от Существования к Сущности. Таким образом, реализация - это трансформация, которая не может быть представлена в шестимерной системе координат, но, тем не менее, соответствует ей.

Мы можем здесь также лучше определить термин "принятие" /assent/, употребляемый нами для обозначения акта, посредством которого простая осведомленность о Ценности превращается в позитивное отношение к ней. Из-за отсутствия в чувствительности и, возможно еще в большой степени из-за наших привычек мысли, заменяющих прямое вопрошание опыта, мы не можем увидеть, что ценности "чудесны" – то есть, невозможны, - потому что в порядке природы нет ничего, что наделяло бы один опыт большей значимостью, чем другой. Когда мы действительно сознаем ценности - мы принимаем их реальность. Когда мы своими действиями создаем ценности – мы реализуем Реальность. Это и есть "переход в седьмую степень свободы".

Термином "Сфера" / Domain / мы будем обозначать те части реальности, между которыми исключены трансформации. Сейчас мы можем различить только две такие Сферы: Сферу Факта и Сферу Ценностей. Сфера Факта объемлет все трансформации хилэ, которые допустимы в соответствии с детерминирующими условиями системы координат. Сфера Ценностей наполнена опытом, ускользающим от детерминирующих условий без нарушения эссенциального закона, что ни одна истина не может противоречить никакой другой истине. Позже (в главе 38) мы встретимся с третьей сферой Гармонии, в которой согласуются Факт и Ценность. Эти три Сферы, взятые вместе, объемлют весь опыт существующей вселенной в ее отношении к Сущности. Весь этот опыт может рассматриваться как Истина в смысле, столь близком к абсолютному, какой только постижим для нас.

Таким образом, Истина - это понятие, которое предполагается общим для всех сфер Реальности - даже для тех, относительно которых мы, из-за ограниченности нашего восприятия, не имеем никакого опыта. Следовательно, предполагается, что акт принятия ценности может облагать такого же рода "качеством истинности", как и конкретное фактическое утверждение. Это предположение дает возможность важного упрощения языка, поскольку мы можем обойтись без специальной терминологии, применимой к ценностным утверждениям в отличие от языка факта.

Ранее, при рассмотрении языка [22], мы видели, что утверждения относительно Бытия и Воли требуют языков иного рода, чем тот, который используется для утверждений относительно Функции.[23] Эти языки используют, соответственно, мультивалентные символы и несущие значимость жесты. Символический язык может служить для коммуникации по поводу ценностного опыта, который не может быть выражен в однозначных знаках. Для выражения Гармонии необходимы жесты или их эквиваленты. Это следует иметь в виду в течение последующих глав, где часто будет необходимо использовать мультивалентные описательные схемы, которые могут показаться утомительно повторяющимися и непоследовательными. Повторение и непоследовательность - характеристика большинства попыток выразить интуиции ценностей; и не потому, что сами ценности могут быть противоречивыми, но потому, что ограничения языка сказываются на всяком обсуждении неметрических. свойств Реальности. Хотя изложение темы о Ценностях должно пройти символическую стадию, на предварительной стадии мы будем проводить исследование в терминах двенадцати основных категорий опыта, относящихся прежде всего к Сфере Факта.[24] После нашего рассмотрения Воли, Бытия, Противотока Духа и Космической Драмы, мы сможем проникнуть в Сферу Ценности с помощью расширенной схемы, в которой категории будут неметрическими и относящимися к чистым качествам.

Таким образом, мы продолжаем следовать методу Последовательного Приближения, принятому вначале, понимая, что можем надеяться лишь на частичное прояснение качественных принципов, управляющих трансформациями Ценности.

Поскольку Сфера Факта и Сфера Ценности предполагаются соразмерными, мы можем ожидать, что обнаружим район, общий им, где факты переходят в невозможное, а ценности приближаются к незначимому. Такой район действительно существует, и чтобы изучить его свойства, мы должны вернуться к диаграмме Главы 13 [25], в которой опыт представлен сочетанием четырех элементов: Единства, Бытия, Функции и Воли:

Рис.25.5. Четырехэлементное представление опыта.

Пока мы занимались изучением Факта, наше внимание было в основном направлено на район, окружающий вершину F, где функциональные характеристики преобладают над различиями Бытия и Воли. Факт "в основном" ограничен нижним треугольником BWF , где трансцендентальное Единство Бытия не играет роли.[26] Различные уровни существования, постулируемые в естественных науках, простираются в направлении FB . Линия FW указывает на изменяющуюся степень воздействия условий системы координат в соответствии с формой и функцией. Точка B представляет Бытие как простое существование. Точка U, которая, рассматривается "снизу", видится как Трансцендентальное Единство, а "сверху" - то есть с точки зрения Ценностей - есть нулевая точка, где Сущность лишается содержания. В точке U Бытие, Функция и Воля объединены; но Ценности, которые могут быть реализованы благодаря этому объединению, все еще "виртуальны", поскольку они лишь начали проявляться в шестимерной системе координат детерминирующих условий, таким образом, линия BU может быть принята как представляющая путь, который ведет от Существования к Сущности.

Чтобы представить Реализацию, мы должны дополнить тетраэдр так, как показано на рис. 25.6:

В этой диаграмме точка U представляет уже точку Сущностного Ничто / Essential Nullity /, что выражается предложением: "В Факте нет Ценности". Это – кульминация "проявления" и начало истинной реализации. Треугольник V1V2V3 представляет ультимативные ценности, природа которых еще не стала явной. Мы можем, однако, предположить, что V1 должно быть ценностным аспектом функции, V2 - Бытия, а V3 - Воли.

Возвращаясь к тетраэдру UBWF и помня о "нечувствительности к вечности" человеческой самости, мы можем приписать все "полностью познаваемые" факты треугольнику WBF. Феномены вообще занимают внутреннюю часть тетраэдра, будучи "реальными", они должны быть причастными Трансцендентальному Единству Бытия U. Таким образом, мы можем рассматривать район, окружающий U, как переход от Факта к Ценности.

Сведение Феномена к Факту [27] состоит в проецировании феноменов в район "простого существования" WFB. Чтобы проиллюстрировать это, мы можем взять проблему, которую будем обсуждать позже - соотношение "ума" и "тела". Будучи сведенным к Фактическим терминам, отношение не может быть обнаружено и, действительно, "не существует". Ум оказывается, как пишет Райл, "богом из машины". [28]

Когда наше внимание направлено на феномены, как они даны в нашем непосредственном опыте, мы всегда обнаруживаем в них ценности и в то же время признаем свою несостоятельность в согласовании Ценности с законами Факта.

[1] Прим. Перев.: Более подробному рассмотрению многочленных систем посвящена 37 глава Третьего тома.

[2] Это определение принадлежит Вейерштрассу и является основой теории чисел.

Система отличается от класса тем, что она обладает определенной внутренней связью /связностью/, или взаимной релевантностью.

[3] См.Б.Рассел. Очерк логического атомизма. Лондон, 1928.

[4] См.Дж.Х.Бредли. Видимость и реальность. Лондон, 1897.

[5] "Тимей", 31 д.: "Два члена сами по себе не могут быть хорошо сопряжены без третьего, ибо необходимо, чтобы между одним и другим родилась некоторая объединяющая их связь,…и задачу эту наилучшим образом выполняет пропорция".

[6] Ср. Принципы Математики, I903; раздел об отношениях.

[7] Ср. Эддингтон. Теория относительности протонов и электронов, Кембридж 1938.

[8] По-видимому, это то же что Уайтхед называл "актуальной оказией" - см. "Процесс и реальность".

[9] Следует отметить, что Ангелы, Девы и другие не-человеческие, но ограниченные духовные сущности, хотя и постулировались во всех религиях, но, будучи отделенными от объективных ограничений Факта, они считались не способными к ценностному опыту в наиболее полном смысле.

[10] См. Б. Бозанкет. Ценность и судьба индивидуума, Лондон, 1920г. стр.63.

[11] Это предполагает, что мир эмпатического постижения менее реален, чем мир борьбы. В нашей терминологии первый соответствует Вечности, второй - Гипарксису. Мы могли бы также принять слово "интуиция" в том смысле, в каком Бергсон называет ее "родом интеллектуальной симпатии, посредством которой кто-то помещает себя внутрь объекта, чтобы придти в соответствие с тем, что в нем уникально и, следовательно, невыразимо" /Бергсон. Введение в метафизику/. К сожалению, это слово приобрело слишком много вводящих в заблуждение ассоциаций, чтобы служить нашим целям.

[12] Прим. перев.: Несмотря на значительные неудобства, мы вынуждены использовать одно и то же русское слово "сущность" для передачи двух разных английских терминов: Essence и entity. Первое всегда будет писаться с большой буквы, второе - с маленькой. Везде, где возможны сомнения в употреблении слова, в скобках будет приводиться соответствующий английский термин.

[13] Прим. перев.: Аналогичное неудобство связано со словом "проявление" - emerges. В этой /и только в этой/ части, где оно имеет терминологическое значение, мы передаем английское слово " ??? " /и производные/ как "манифестирование", в последующих частях это различение не имеет столь важного значения, и оба термина переводятся русским "проявление".

[14] Ср. Фома Аквинский. Сумма теологии /39-44/. Только бесконечная множественность может быть копией Божественного совершенства и актуализировать бесконечное число возможностей, существующих в материи. Esse /сущность/ и quod est /существующее/ разделаны во всех существующих мирах.

[15] См. Р.Г. Коллингвуд. Очерк метафизики. Оксфорд,1940

[16] Прим.перев.: Переводя Essense как Сущность, мы оставляем прилагательное в латинизированном варианте; равным образом прилагательное от "Существования" – existence- будет звучать как "экзистенциальный".

[17]Ср.учение томизма о том, что потенциальность никогда не может стать актом, если она не сведена к акту тем, что само уже есть акт.

[18] Хайдеггер. Бытие и время. 4 изд., 1933, с.47

[19] Термин "запрещенный" употребляется здесь в том смысле, который обычен в физике, где он обозначает переходы с чрезвычайно низкой степенью вероятности.

[20] Ср. Том Первый, Приложение III, с.508.

[21] Стоит, однако, заметить, что в квантовой физике ядерных состояний постулируется несколько неметрических параметров - таких, как "соответствие", - нарушающих законы сохранения и потому кажущихся "невозможными", что тем не менее хорошо объясняется ранее сказанным.

[22] См. Том I, гл.4, разделы 2.4.7 и 2.4.8.

[23] См. Том I, с. 85.

[24] См. Том I, глава 2, разделы 1.2.3. и 1.2.14.

[25] См. Том Первый , рис.13.1 - Единство и множественность

[26] Необходимо характеризовать это ограничение словами "в основном", поскольку сама однородность Факта, являющаяся первой предпосылкой Естественной Философии, образуется из Трансцендентального Единства, где весь Факт - един.

[27] См. Том I, глава 13, с. последовательность

Опыт - Феномены,

Феномены – Факт,

Факт – Представление.

В данном случае "представление" осуществляется не обычным многообразием, а посредством тетраэдральной модели.

[28] Вообще "феноменалистический" анализ состоит в проецировании опыта по линии FW, при чем факт лишается третьей степени свободы, необходимой для дифференциации уровней существования.

МЕНЮ САЙТА
Главная страница	Обучение	Видеоматериалы автора	Библиотека 12000 книг
Видеокурс. Выход в астрал	Статьи автора по астралу	Статьи по астралу	Практики
Аудиокниги	Музыка	онлайн- видео	Партнерская программа
Фильмы	Программы	Ресурсы сайта	Контактные данные

Библиотека 12000 книг
Аномальное	Здоровье	Рейки
Астрал	Йога	Религия
Астрология	Магия	Русь
Аюрведа	Масоны	Секс
Бизнес	НЛП	Сознание
Боевое	Он и она	Таро
Вегетарианство	Ошо	Успех
Восток	Парапсихология	Философия
Гипноз	Психология	Эзотерика
ДЭИР	Развитие	900 рецептов бизнеса

Главная страница	Обучение	Видеоматериалы автора	Библиотека 12000 книг
Видеокурс. Выход в астрал	Статьи автора по астралу	Статьи по астралу	Практики
Аудиокниги	Музыка	онлайн- видео	Партнерская программа
Фильмы	Программы	Ресурсы сайта	Контактные данные

Главная страница	Обучение	Видеоматериалы автора	Библиотека 12000 книг
Видеокурс. Выход в астрал	Статьи автора по астралу	Статьи по астралу	Практики
Аудиокниги	Музыка	онлайн- видео	Партнерская программа
Фильмы	Программы	Ресурсы сайта	Контактные данные